Поймай меня, если сможешь - Страница 27

...

Любой из заданных мне завтра вопросов может разоблачить меня и показать, что я за «доктор», на самом деле – просто шарлатан. Но вызов раздразнил меня.

Рассудок повелевал мне отказаться: уж слишком много опасностей в моей ситуации. Любой из заданных мне завтра вопросов может разоблачить меня и показать, что я за «доктор», на самом деле – просто шарлатан. Но вызов раздразнил меня.

– Что ж, раз это не требует особых сложностей и не отнимет у меня много времени, я с радостью вам помогу, – согласился я. – А теперь поконкретнее: в чем именно будут заключаться мои обязанности? До сих пор я был сугубо кабинетным работником. Не считая визитов к пациентам, которые я совершал по тем или иным причинам, с больничными порядками я не знаком.

– Елки-палки! – рассмеялся Колтер, испытавший явное облегчение и радость. – Ваши обязанности? Да просто находиться здесь, доктор. Похаживать туда-сюда. Показывать свое присутствие. Играть в покер с интернами. Тискать сестер. Дьявол, Фрэнк, – перейдем на ты, потому что теперь ты мой друг, – да делай, что тебе вздумается. Просто будь здесь!

Назавтра утром, входя в конференц-зал, чтобы предстать перед пятью врачами, я терзался дурными предчувствиями. Я был знаком со всеми благодаря своим частым визитам в больницу, а возглавлял комиссию Грейнджер. Когда я вошел, он одарил меня заговорщицкой ухмылкой.

К великому моему восторгу, собеседование оказалось просто фарсом. Мне задавали только общие вопросы. Где я посещал медицинскую школу? Где проходил интернатуру? Мой возраст? Где я практиковал? Давно ли я стал практикующим педиатром? Ни один из врачей не задал мне вопроса на проверку моих предполагаемых медицинских познаний. После собеседования я вышел с письмом, назначавшим меня временно исполняющим обязанности старшего ординатора в штате больницы, а на следующий день Грейнджер принес мне другое письмо из медицинской коллегии штата, уполномочивавшее меня использовать свой калифорнийский медицинский диплом для практики в Джорджии в течение одного года.

Одна из моих любимых телевизионных программ – это «M*A*S*H», комедийный сериал о вымышленном армейском медицинском подразделении на фронте Корейской войны. Я ни разу не посмотрел серию «MЭШ», не припомнив свою «медицинскую карьеру» в Смитерс. Думаю, несколько врачей в Джорджии сегодня тоже не могут посмотреть сериал, не припомнив о некоем старшем ординаторе.

Моя первая вахта задала тон всем последующим «дежурствам». С того самого мгновения, когда я уступил мольбам Колтера, я прекрасно сознавал, что есть лишь один способ осуществить мой монументальный блеф. Если я намерен объегорить семерых интернов, сорок медсестер и несколько десятков человек вспомогательного персонала, то должен создать впечатление, что я этакий фигляр от медицины.

Я решил принять образ безалаберного, бесшабашного, вечно подшучивающего паршивца, которому до лампочки, соблюдаются ли правила, вбитые в голову в медицинской школе, или нет. И начал свое представление в ту самую минуту, когда прибыл на дежурство в первый же вечер, а Бренда встретила меня в кабинете старшего ординатора. Оказывается, Колтер не шутил. Она улыбалась.

– Вот, доктор, ваш халат и ваш стетоскоп, – провозгласила она, вручая мне означенные атрибуты профессии.

– Эй, тебе вовсе незачем трубить в ночную смену, – заявил я, натягивая белое одеяние. – Когда Колтер сказал, что назначит тебя в эту смену, я думал, он шутит. Завтра я с ним потолкую.

– Он вовсе не назначал меня, – бросила она на меня озорной взгляд. – Я попросила старшую сестру перевести меня в эту смену на время – время твоего пребывания.

Тут же вставив наконечники стетоскопа в уши, я полез к ней под блузку, чтобы приложить его головку к левой груди.

– Я всегда знал, что сердце у вас на нужном месте, сестра Стронг, – сказал я. – И что там у нас первое на повестке дня сегодня вечером?

– Не это, – отвела она мою руку. – Я бы советовала тебе провести обход, проверить больных, прежде чем проверять постель.

Педиатрическое отделение занимало весь шестой этаж больницы. В него входили неонатальная палата с примерно дюжиной новорожденных и три крыла для детей, выздоравливающих после болезней, травм или хирургического вмешательства, а также для детей, поступивших для диагностики или лечения. В целом под мой надзор попало около двух десятков детей в возрасте от двух до двенадцати лет. К счастью, в техническом смысле они вовсе не находились на моем попечении, поскольку за каждым ребенком был закреплен собственный лечащий педиатр, прописывавший все лечение.

Моя роль сводилась исключительно к надзору и наблюдению, хотя предполагалось, что я врач, готовый принять руководство в случае любой чрезвычайной ситуации. Я уповал, что никаких чрезвычайных ситуаций не будет, но все же подготовил план на подобный случай. Первые ночи я посвятил обработке интернов, опекавших больных на самом деле. Все они хотели стать педиатрами, и шестой этаж являл собой превосходный испытательный полигон для них. После нескольких часов наблюдения я счел, что все они по компетентности и способностям ничуть не уступают некоторым штатным врачам. Впрочем, не мне судить; с равным успехом можно пригласить невежду подтверждать теорию относительности Эйнштейна.

Но еще до утра я почувствовал, что всем интернам до единого я в роли руководителя понравился, и они вряд ли станут бухтеть.

Первая вахта была ленивой, приятной и шла без происшествий часов до семи утра, когда со мной вдруг связалась дежурная сестра по шестому этажу.